Если у деспота есть его гнёт, то у угнетаемого есть Бог
- 15-11-2022, 16:54
- ДИАСПОРА
- 0
- 1 498
«Ранний сентябрь. . Осенний хамсин, как обычно, пыльный, утомительный, удушливый, усталый, но услащенный терпкой пылью и желто-бурыми хлопьями, принесенными из пустыни. Небо, раскаленное до белизны. Именно в такой день я получила книгу неизвестного мне бакинского автора Ильхама Рагимова” Достичь вершины” (Москва,2004 г.)». Этими словами, 18 лет тому назад, я начинала свою первую статью о писателе Ильхам Рагимове. 18 лет, а словно знаем друг друга в десять раз дольше, если такое возможно в человеческом измерении длительности жизни. И не важно, что в реальной жизни мы встречались с автором всего пару-тройку раз. Поздравления по телефону по случае значимых событий в жизни: дни рождения, религиозные праздники Ханука, Рамадан, Курбан Байрам. Слова поддержки, когда возникают трудности на жизненном пути и наших стран и городов, в которых мы живем Израиль-Азербайджан, Баку – Иерусалим, сделали нас очень добрыми, близкими друзьями.
Писатель сродни строителю. Он сооружает здание из кирпичиков слов и предложений, материализующих его мысли, заселяя этот художественный дом персонажами своих романов. Для всех живущих на этой планете, независимо от расы, национальностей, жизненных приоритетов объектов вожделения и поклонения, людей различных взглядов, принципов, экстравертов, ярых социопатов, щедрых филантропов или убежденных мизантропов — литература – это мост по которому они могут пройти через каньоны и обрывы недопониманий, обид и разочарований, будь на то их желание и добрая воля. И здесь на строителе моста лежит большая ответственность, чтобы он был крепок и смог бы выдержать колоссальные нагрузки мнений его читателей. Он может простираться от писательского стола до соседнего здания, а может соединить две точки опоры через океаны ненависти, злобы и агрессии, чтобы сблизить, понять или простить друг друга в столь неспокойное время.
Последние геополитические события и его четвертый роман «Али-Баба и Батя», под сильным впечатлением которого я оставалась пока его читала, заставили меня вновь побеседовать с автором, поделиться его впечатлениями, узнать больше о его творчестве, ибо рассказать ему есть о чем. Его романы постоянно попадают в поле зрения международных литературных экспертов, попадают лонг-листы, финалы и побеждают на различных, престижных литературных и кинематографических платформах.
— Итак, еще раз здравствуйте Ильхам.
— Рад вас видеть, Лия.
— Расскажем читателю, который мало знаком с вами о вашем творчестве. Первая книга «Достичь вершины» вызвала большой интерес в Израиле и США. Она и познакомила меня с вами. Вас избирали человеком месяца в одной из тель-авивских газет.
— Человеком недели. Это был интернет сайт, позже он поменял адрес и название.
— Затем роман обсуждался в США, в прямом эфире радиостанции Чикаго.
— Было такое. Обсуждение книги, плавно перешло в полемику межэтнических, религиозных отношений. Страсти кипели нешуточные. Словно я вновь оказался за столом у Джейкоба Гельдмана. Помните сцену из книги? Модератор даже сказал как «горят» его телефоны, столько было желающих задать вопросы и подискутировать.
— Роман был настолько кинематографичен что напомнил голливудский фильм с участием Джека Николсона и Моргана Фримана «Bucket list». Откуда у вас возникла идея романа?
— Благо фильм вышел через 4 года после выхода моего романа. Иначе я бы вряд ли его написал. А сама идея щелкнула у меня, когда, будучи 19 летним юношей заметил статью в одном журнале, запамятовал название. Речь шла об онкологических больных штурмующих вершину Альп.
– Могли бы вы представить тогда что напишете роман под впечатлением прочитанного?
— Нет. Все идеи как яркая вспышка. Сможешь ее уловить, сохранить, создашь картину. Если нет она погаснет.
— Вашим вторым романом стал «Восточный ковер». Рассказ про события в Иране, а точнее Южном Азербайджане. Им заинтересовался Голливуд.
— Длинная, грустная, неприятная история. Необходимы подробности чтобы не выглядеть голословным.
— Мы не торопимся.
— Вкратце насколько смогу. После написания романа, была идея экранизации. Текст был отдан одному известному сценаристу. Он, насколько мне было сказано, обещал завершить работу в течении двух месяцев. По истечении срока было готово всего 30 страниц. Дальше по неизвестным мне причинам он отказался завершить работу. Через год я сам взялся за дело и написал сценарий. Выслал по нескольким адресам. Один из которых находился в США. Так получилось, что он заинтересовал голливудского продюсера Габриэль Келли. Я послал свою работу на конкурс сценариев Министерство культуры Азербайджана. Вроде как, тогдашнему министру, Абулфазу Караеву вначале понравилась сама идея совместного с американцами проекта, несмотря на сопротивление начальника отдела кинематографии Джахангира Мамедова. Началась переписка с американцами. Как бы все шло неплохо. И вдруг начальник вышеуказанного отдела говорит, что господин министр хотел, чтобы вернули тот самый незавершенный 30 страничный сценарий. Это вызвало мое удивление. Незавершенный, неверно отформатированный (американцы на это обращают внимание) текст сложно воспринять. Так же не хотелось иметь дело с необязательным отношением к делу, а главное само содержание было ужасным. Простите за подробности, когда я дошел до фразы «на обиженных воду льют из афтафы» я понял, что они собираются снимать дешевый фильм в стиле «шырли мырли» где в одной из сцен из глубин квашеной капусты достают огромный бриллиант. Мой главный герой Рустам Керими. Это собирательный образ разделенного народа по обе стороны Араза. Южного и Северного Азербайджана. Выходец из богатой, аристократической семьи азербайджанцев Табриза, преподающий историю искусства, эстет, который волею судеб лишился всего и оказался в руках советских большевиков. Было неприятно читать сцену как его учат обходится вилкой и ножом. Или же как он общается с соседкой по коммуналке «ой Сима не заходи, я в трусах». У меня герой находится в душевных терзаниях, а тут какой-то бесшабашный, глуповатый дурачок. Кроме этого, в упомянутым незавершённом сценарии мелькал неизвестный мне герой, имя которого Адольф Фаттах оглы Миркишиев, которого в моем романе не было. Прямо Авесолом Изнуренков из 12 стульев. А заслуга выдающихся азербайджанцев, которые решали мировые геополитические задачи в Иране, заключалось в том, чтобы поменять Адику (Адольфу) имя в паспортном столе. Короче – сюр.
Конечно же, я наотрез отказался принимать такой примитивный текст. Напомню, что мой сценарий был внесен в список финалистов, но в Министерство культуры, «позабыв» об этом, приглашают сценариста для «совместного обсуждения». Очень странное решение. Для этого есть пре и пост продакшн. Тюнинг сценария, где во время съемок что-то согласованно добавляется и меняется, но при это никому в голову не придет менять имя автора сценария или кого-то вписывать в соавторы! Благодаря мне сюда приезжали американцы, а в Министерство Культуры только и делали, что вставляли палки в колеса.
Ильхам, чем и как закончилась ваша «Одиссея»?
— Вышеназванный Д. Мамедов заявляет, что при таких моих капризах, министр может поручить этот проект другому, даже без моего разрешения. По существу, они готовили меня к тому, что мое имя вообще не будет фигурировать ни как автор сценария и даже автор книги. Интеллектуальное право для них пустой звук. Да многие хотели примазаться к соавторству моего работы поменяв пару слов и запятых.
— Но американцы все-таки приехали?
— Приехали. На встречу с американцами, министр А. Караев с Д. Мамедовым меня не допустили. Они требовали от гостей чтобы: американская сторона отказалась от моего имени в титрах как сценариста; чтобы не указывался первоисточник сценарий (то бишь, мой роман); и, они, «дописав» сценарий на русском языке, повторяю, на русском языке, передают англоязычному продюсеру, непрофессионально отформатированный, незавершённый сценарий.
Помню, при встрече со мной продюсер посмотрела на количество страниц и спросила: «Они собираются снять документальный фильм на полчаса?» Я ответил, что они сами не знают чего хотят. Через некоторое время она написала в очень вежливой форме, по пунктам, почему данный сценарий невозможен для экранизации.
Я только добавлю азербайджанскую поговорку: «Если у деспота есть его гнет, то у угнетаемого есть Бог».
Иранская тема была на пике в тот период, и Оскар завоевал «Арго» Бена Афлека. Сила кино столь велико, что перевесит сотни новостных и исторических публикаций. Жаль, что А. Караев и Дж. Мамедов угробили такой проект, устроив мне культурный 37 год…
— Готовили своего рода «рейдерский захват»?!
— Да, вы правы. Если в 37 конфисковали имущество и отправляли в ссылку, то в данной ситуации у меня пытались конфисковать моё интеллектуальное право…
— Ваш следующий роман «Полночь шаха». Продолжение «Восточного ковра» хороший ответ вашим недоброжелателям. Он попадает в лонг-листы сценарного конкурса Остине (США), в финал международного литературного конкурса в Брюсселе и побеждает в категории «best screenplay award» (лучший сценарий) на кинофестивале в Лондоне. Притом вы написали его на английском языке. Это очень нелегко писать на не родном языке масштабный текст.
— Если честно у меня не было никакого желание что-либо, кому- либо доказывать. Тем более указанным выше персонам. Я понимал, насколько интересна тема, поэтому и продолжал уделять ей свое внимание. Она в первую очередь захватила меня самого. Пришлось изучать рассекреченные архивы ЦРУ, копаться в исторических дебрях. Сравнивать подачу событий с различных источников, чтобы не возникало пафоса, наигранности, стремлении выдавать желаемое за действительное.
Даже эксперт Austin film festival прочитав сценарий написал мне что это очень интересная история и я бы очень хотел бы видеть ее на экране. Это второй по значимости сценарный конкурс в мире. Кстати, он и указал на одну мою техническую ошибку. При написании сцены если появляется новый персонаж все его имя целиком необходимо писать прописными буквами. После был финал как вы упомянули в Брюсселе самого романа и победа моего сценария в Лондоне.
— Ваш четвертый роман «Али-Баба и Батя». Основные события развиваются в Ширванской зоне, которую я посещала несколько лет со своей научной экспедицией. Путешествуя с вашими героями, я узнавала улицы, чувствовала свежесть родниковых вод, узнавала соседей твоих главных героев…
— Лучшая для меня похвала от читателя. Очень тронут. Али-Баба — это мой прадед, богатый помещик, землевладелец, ненавидящий Советскую власть, которая отняла у него все, а Фиридун Мамедов (Батя) его племянник. Сторонник большевиков, сталинист, лауреат сталинской премии. Конфликт времен, интересов, взглядов на жизнь. Батю я застал. Прекрасный был человек. Прадеда я не видел. Они оба были очень достойными людьми несмотря на всю сложность их характера.
— Когда я читала «Достичь вершины» мне казалось, что вы долгое время находились среди евреев, настолько хорошо вы описывали их быт. Я даже указала об этом в своей статье.
— Каждый азербайджанец прекрасно знает еврейские обычаи. Я не исключение. Мы граждане нашего Азербайджана, страны, которая стала домом для многих людей различных национальностей, вероисповеданий и взглядов. Помните, я описывал в книге близких соседей моего другого прадеда Кербалаи Паши, его сына, моего деда Али, отца моей мамы. Через узкую дорогу напротив, как у нас говорят гапы гоншу, жил со своей семьей портной, еврей Миш. Так и звали Миш. До самого отъезда его детей в Нью-Йорке мои мама и тетушка сохранили самые добрые с ними отношения. Делили до последнего кусок хлеба. Лет пятнадцать назад к тетушке и к нам в гости приезжали дочери Миша. К, сожалению, уже многие покинули этот мир, но добрые воспоминания сохранены и отражены в моей книге.
— Ильхам, замечу, что семью портного Миши знают многие …
—Да, вы правы.
— Но книге еще нет в продаже.
— Возможно, скоро появится в онлайн читалках.
— Очень было интересно с вами общаться и надеюсь, что ваши мечты об экранизациях ваших романов сбудутся.
— Аминь!
Спасибо вам за творящее добро на земле, за которое найдете у Господа награду.
Лия Микдашиева
Баку-Иерусалим- Баку
На фото:
Если у деспота есть его гнёт, то у угнетаемого есть Бог | Aziznews
