Антропологические материалы из Хошбулага (Азербайджанская Республика)

АРХЕОЛОГИЯ КАЗАХСТАНА №4, 2022

УДК 902/904 572.71

© 2023 г. Д.А. Кириченко

Keywords: Azerbaijan, archaeology, Khojaly-Gedabek archaeological culture, burial monuments, kurgan, stone boxes, The Late Bronze – Early Iron Ages, craniometry, traumas, paleopathologies.

Ключевые слова: Азербайджан, археология, Ходжалы-Кедабекская археологическая культура, погребальные памятники, курган, каменные ящики, эпоха поздней бронзы-раннего железа, краниометрия, травмы, палеопатологии.

Dmitry A. Kirichenko

Candidate of Historical Sciences (PhD), Ass. Professor, Institute of archaeology, ethnography and anthropology, ANAS, Baku, Azerbaijan Republic. Email: dmakirichenko@mail.ru

Anthropological materials from Khoshbulaq

(Azerbaijan Republic)

Abstract. The article represents craniological materials from Khoshbulaq. The archaeological monument is situated near eponymous village in Dashkesan district of Azerbaijan Republic. During 1960-1974 years in connection with the construction of a reservoir on the river Goshgarchay rescue archaeological excavations took place on the territory of Khoshbulaq yaylag. Anthropological materials are occur from kurgan 4, burial 3, stone box №8, burial 21 (field season of 1962 year) and grave №2 (field season of 1971 year). Four skulls were researched in total: three male (k.4.b.3., stone box №8, burial 21) and one female (grave № 2). The studied materials belong to The Late Bronze-Early Iron Ages (Khojaly-Gedabek archaeological culture) and date back to the end of II – beginning of I Millennium BC. There is likelihood that male skulls (k.4. b.3., burial 21) and female skull belonged to the south branch of the Caucasoid race to Caspian anthropological type. Male skull from stone box №8 belonged to mixed anthropological type (Caspian + Caucasian). The traces of symbolic trepanation can be seen on female skull from grave № 2. Among the pathologies on the male skull from kurgan 4, burial 3 the following can be noted: button osteoma, porotic hyperostosis, markers of influence of cold stress and at maxilla – lifetime loss of teeth; on the male skull from stone box №8 – traumatic lesions (compressive fracture) at frontal bone, os bregmaticum, os lambdoidea, porotic hyperostosis, markers of influence of cold stress, at maxilla – abrasion, lifetime loss of teeth; on the male skull from burial 21 – multiple button osteoma (osteomatosis of skull, probably, Gardner syndrome), porotic hyperostosis, markers of influence of cold stress, at maxilla – strong abscess, lifetime loss of teeth.

Acknowledgements: The author expresses his gratitude and appreciation to chairman of the department of “Human Anatomy and Medical Terminology” of Azerbaijan Medical University Ph.D. in Medicine, Ass. Prof. A.S. Abdullaev for the opportunity to study anthropological material, as well as to the staff of the “Museum of Human Anatomy” for their help while working with the skulls.

Дмитрий Александрович Кириченко

кандидат исторических наук, доцент, Институт археологии, этнографии и антропологии, НАНА, г. Баку, Азербайджанская Республика. Email: dmakirichenko@mail.ru,

Антропологические материалы из Хошбулага

(Азербайджанская Республика)

Аннотация. В статье представлены краниологические материалы из Хошбулага. Археологический памятник расположен близ одноименного села в Дашкесанском районе Азербайджана. В 1960-1974 гг. в связи со строительством водохранилища на реке Гошгарчай, были проведены спасательные археологические раскопки на территории Хошбулагского яйлага. Антропологический материал происходит из кургана 4, погребения № 3, каменного ящика № 8, погребения 21 (полевой сезон 1962 г.) и могилы №2 (полевой сезон 1971 г.). Всего было изучено 4 черепа: три мужских к.4. п.3., каменный ящик №8, погребение 21) и один женский (могила № 2). Исследованный палеоантропологический материал относится к периоду поздней бронзы-раннего железа (Ходжалы-Кедабекская археологическая культура) и датируется концом II- началом I тыс. до н.э. Вероятно, мужские черепа из кургана 4, погребения 3, каменного ящика №8 и женский череп из могилы №2 принадлежали представителям южной ветви европеоидной расы и относились к каспийскому антропологическому типу. Мужской череп из каменного ящика №8 принадлежал представителю смешанного антропологического типа (каспийский + кавкасионский). На женском черепе из могилы №2 отмечена символическая трепанация. Из патологий на мужском черепе из к.4.п.3 отмечены: button osteoma, поротический гиперостоз, следы воздействия холодового стресса, а на верхней челюсти – прижизненная потеря зубов; на мужском черепе из каменного ящика №8 – травма (компрессионный перелом) на лобной кости, os bregmaticum, os lambdoidea, поротический гиперостоз, следы воздействия холодового стресса; на верхней челюсти — стертость, прижизненную потерю зубов. На мужском черепе из погребения 21 — множественные button osteoma (остеоматоз черепа, возможно, синдром Гарднера), поротический гиперостоз, следы воздействия холодового стресса, а на верхней челюсти сильный абсцесс, прижизненная потеря зубов.

Благодарности. Автор выражает свою благодарность и признательность зав. кафедрой «Анатомии человека и медицинской терминологии» Азербайджанского Медицинского Университета — д.ф. по медицине, доц. А.С. Абдуллаеву за возможность исследовать антропологический материал, а также сотрудникам «Музея анатомии человека» за помощь во время работы с черепами.

Введение

В статье в научный оборот введены палеоантропологические материалы из Хошбулага (Азербайджанская Республика), которые долгое время считались утерянными. Хошбулагский яйлаг (рис.1) расположен в зоне альпийских лугов, в нагорье Малого Кавказа, близ одноименного села, в 14 км к юго-западу от г. Дашкесан (Дашкесанский район, Азербайджанская Республика), на высоте 1800-2000 м над уровнем моря в верховьях бассейна р. Гошгарчай, и в следствии суровости зимы использовался в качестве летних пастбищ и сенокосов.

Рис.1.Месторасположение археологического памятника Хошбулаг (Дашкесанский район, Азербайджанская Республика).

Fig.1. Location of the Khoshbulaq archaeological site (Dashkesan district of Azerbaijan Republic).

 В 1960-1974 гг. в связи со строительством водохранилища на реке Гошгарчай, были проведены спасательные археологические раскопки на территории Хошбулагского яйлага, которые подлежали затоплению.

 В ходе исследований были выявлены материалы, которые датировались от эпохи ранней бронзы и до периода раннего железа [Кесаманлы 1999].

Антропологические материалы из Хошбулага дополняют наше представление об облике древнего населения Азербайджана исследуемого периода. Рассмотрены краниологические материалы, как из курганных погребений, так и из захоронений по типу «каменный ящик».

2 Материалы и методы

2.1 Методы исследования

Краниологический материал (табл.1) был исследован по общепринятой в палеоантропологии методике Р. Мартина [Martin, Saler 1957; Алексеев, Дебец 1964].

Патологические наблюдения были осуществлены на основе различных научных методик [Бужилова 1995, 1998; Aufderheide, Rodriguez-Martin 1998; Buikstra, Ubelaker 1994; Ortner, Putschar 1981; Ubelaker 1978; Waldron 2008, Smith 2017]. Методика техники трепанации была описана, согласно классификации, предложенной Д.Р. Бротвеллом [Brothwell 1972], Ф.П. Лисовским [Lysovwki 1967] и М.Б. Медниковой [Медникова, 2001]. 

Для изучения материалов применялись традиционные в науке методы – лабораторно-аналитические исследования. При подготовке материалов к публикации успешно применен метод систематизации имеющихся данных. Во время процесса время работы были произведены краниометрические измерения, производилась фото съемка каждого отдельного черепа в разных проекциях. Новизной данной статья является то, что предпринята попытка изучить и объединить антропологические материалы из этого горного региона Азербайджана, а также были проведены палеопатологические исследования, которые выявили интересные особенности древнего населения.

Таблица. 1. Краниометрические измерения черепов из Хошбулага. ♂

Table 1. Craniometrical measurements of skulls from Khoshbulaq. ♂

2.2 Характеристика материала

Антропологические материалы, исследованные в публикации, относятся к эпохе поздней бронзы-раннего железа и происходят из кургана 4, погребения №3 и каменного ящика №8, а также из погребения 21 без точного определения захоронения. Возможно, что это было погребение по типу «каменный ящик», отчет о котором, к сожалению, не сохранился, нет о нем и упоминаний и в других публикациях Г.П. Кесаманлы. Палеоантропологические материалы относились к полевому сезону 1962 г.

Помимо исследованных нами краниологических материалов из Хошбулага имеется также и женский череп из могилы 2 разрушенного кургана археологических раскопок полевого сезона 1971 г. [Гаджиев, Кесаманлы 1977].

Палеоантропологические материалы из кургана 4, погребения №3, каменного ящика №8 и погребения №21 в настоящее время представлены в экспозиции «Музея анатомии человека» и хранятся на кафедре «Анатомии человека и медицинской терминологии» Азербайджанского Медицинского Университета. Относительно, черепа из могилы №2, то место его нахождения неизвестно, возможно, скорее всего, он был, к сожалению, утерян.

Археологические памятники эпохи поздней бронзы-раннего железа относятся к Ходжалы-Кедабекской археологической культуре. Погребальные памятники этой эпохи представлены могильниками типа курганов, каменными ящиками и грунтовыми могилами с трупоположением и трупосожжением [Кесаманлы 1999: 42].

Курган №4 был раскопан в 1962 г. на правом берегу р. Гошгарчай в местности «Приставлыг», рядом с родником Молла-Абдулла. Курган был округлой формы, высотой 1,6 м и диаметром 15 м [Kəsəmənli 1962: 35].

У западного подножья кургана имелся кромлех из плоских рванных камней, которые выходили на дневную поверхность, а с восточной стороны их видно не было [Кесаманлы 1999: 59). В насыпи кургана встречались бесформенные кремневые и обсидиановые отщепы. Курган содержал три погребения. Одно из них было каменным ящиком, а два остальных грунтовыми погребениями – кенотафами с плиточным покрытием. Курган относится к XIII-XII вв. до н.э. [Кесаманлы 1999: 60]. Нас прежде всего интересует погребение №3 из которого получен краниологический материал.

Погребение находилось в юго-западном секторе кургана, на расстоянии 0,7 м от центра на глубине 1,1 м, покрыто тремя плитами, поперечные стены сложены из четырех плит каждая, а поперечные из двух. Над покровными плитами была каменная насыпь из 17 больших рванных камней. Размеры погребения: длина (СЗ-ЮВ) 2,25 м, ширина (СВ-ЮЗ) 0,85 м, глубина 0,8 м. Юго-восточная стена была выше остальных на 40 см [Кесаманлы 1999: 61].

Покойник был погребен в скорченном виде, на правом боку, руки на груди, головой к северо-западу. Череп погребенного находился лицевым отделом вниз, нижняя челюсть быта на месте. В северо-западной половине погребения было 7 глиняных сосудов и бедренная кость лошади. На правом боку покойника находился бронзовый кинжал, четыре наконечника стрел и обломки трубчатых костей лошади [Кесаманлы 1999: 61].

Наконечники стрел были миндалевидной формы, один из них изготовлен из кремния серого цвета, а три другие из обсидиана. Длина бронзового кинжала составляла 28 см, ширина 3,3 см. Длина рукоятки 9,5 см, диаметр 1,6 см [Kəsəmənli 1962: 44].

Керамические изделия представлены чашами серо-бурого (1), желтого цвета (4), орнамент: зигзагообразный, меандровидный, линейный, изготовлены вручную. Два сосуда черного цвета, шаровидных, на плечике имеется орнамент из прямых и волнистых линий, изготовлены вручную [Kəsəmənli 1962: 42-43; Кесаманлы 1999: 61-62].

Каменные ящики являются одним из характерных погребальных памятников периода поздней бронзы-раннего железа на северо-восточных склонах Малого Кавказа. Каменные ящики, как правило не имеют наземных признаков, в следствии чего их трудно обнаружить. Свое название они получили по устройству могил, сооруженных из-за каменных плит, напоминающих ящик. Конструкция их различная, чаще это прямоугольная форма, но, иногда, встречаются квадратной и даже округлой формы. Для сооружения погребения выкапывали яму четырехугольной формы и в стены «вставляли» каменные плиты. В зависимости от размера ящика каждая стена состоит от одной и более плит, поставленных на ребро, вплотную друг к другу, порой плиты не все одинаковой формы или размера. В тех случаях, когда плиты не очень точно «пригнали» друг к другу, оставшийся промежуток затыкали речными или рванными камнями. С внешней стороны между плитами стены ямы засыпали камнями, чтобы плиты не наклонялись в сторону и стыкались плотно. Внутри каменных ящиков стены относительно ровные. Дно, как правило земляное или тщательно выровнено, но встречаются случаи, когда оно выровнено мелкими речными камнями. Каменные ящики покрыты одной или несколькими плитами [Кесаманлы 1999: 73].

Каменные ящики в зоне Дашкесана встречаются отдельными группами, на склонах гор или холмов [Кесаманлы 1999]. В каменных ящиках в исследуемом районе покойников хоронили, в основном, в скорченном положении на правом или левом боку, с руками, поднятыми к лицу, а иногда и в сидячем положении [Кесаманлы 1999: 84].

В районе Хошбулагского яйлага было исследовано, в общей сложности около 32 погребений по типу «каменный ящик» [Kesəmənli, Cəfərov 1974].

Археолог Г.П. Кесаманлы датировал каменные ящики Хошбулага в пределах XII-VIII вв. до н.э. [Кесаманлы 1999: 143].

Каменный ящик №8 был выявлен на левой стороне ущелья Килься дере с левой стороны от дороги, ведущей в с. Хошбулаг [Kəsəmənli 1962: 44].

Стены его были сложены: северная из восьми, южная из четырех, а восточная и западная из двух плит каждая и покрывался одной большой плитой. Размеры ящика: длина (З — В) 1,45 м, ширина (С — Ю) 0,8 м и глубина 1,1 м. Покойник был захоронен в сидячем положении у северо-восточного угла могилы. Череп находился в центре могилы. В погребении нижняя челюсть не была обнаружена [Кесаманлы 1999: 76]. Череп лежал на правой стороне, лицевым отделом, обращенным на запад [Kəsəmənli 1962: 49]. Могильный инвентарь состоял из следующих предметов: кружки серого цвета, серо глиняной чаши (изготовленных вручную), черно глиняного шаровидного сосуда, изготовленного на гончарном круге, выявлены также обломки черно глиняной кружки, кувшина и чаши, массивный бронзовый топор-секира, бронзовое навершие булавы/жезла/посоха, обломки бронзового пояса, края которого украшены выпуклыми точками [Кесаманлы 1999: 76-77], одна пастовая бусина голубого цвета. В северо-восточном углу могилы находились ребра барана [Kəsəmənli 1962: 49]. Бронзовый топор-секира – лезвие, которого было в виде полумесяца, а древко – эллипсоидной формы. Длина -16,5 см, ширина – 12 см, максимальная толщина – 2,4 см [Kəsəmənli 1962: 51]. Бронзовая навершие -удлинено шаровидной формы с четырьмя удлиненными выступами, украшена орнаментом в виде линий и ёлочки. Длина -7,5 см, диаметр – 2,8 см [Kəsəmənli 1962: 52]. К сожалению, о погребении №21, из которого происходит еще один череп, не удалось найти подробной информации, вероятно, это также был каменный ящик.

В 1971 г. при земляных работах в с. Хошбулаг было разрушено несколько курганов, под которыми оказались погребения по типу «каменный ящик». В этом комплексе захоронений удалось исследовать 14 погребений [Гаджиев, Кесаманлы 1977: 56]. Нас прежде всего интересует могила №2, где был выявлен женский череп.

Погребение имело форму вытянутого прямоугольника, сложенного из слабо обработанных плит. Размеры: длина (З — В) – 2,25 м, ширина (С — Ю) – 1,1 м, глубина – 1,5 м. Скелет молодой женщины лежал в скорченном положении, на правом боку, головным отделом — на запад. Обе руки согнуты в локтях и подтянуты к груди. Женский череп сдвинут в центр, тогда как нижняя челюсть находилась на своем месте. В юго-восточном углу каменного ящика лежал второй череп, принадлежащий взрослому мужчине без костей посткраниального скелета. Нижняя челюсть этого черепа находилась у ног основного погребенного [Гаджиев, Кесаманлы 1977: 56-57].

Инвентарь, несомненно, основного погребенного состоял из пяти глиняных сосудов, трех бронзовых браслетов, маленькой бронзовой булавки, бронзовой секировидной подвески, бронзового спиралевидного колечка и сердоликовые бусины. В погребении обнаружены также кости мелкого рогатого скота (коза или баран) [Гаджиев, Кесаманлы 1977: 57].

Погребение относится к рубежу II-I тыс. до н.э., в частности, к периоду конца эпохи поздней бронзы [Гаджиев, Кесаманлы 1977: 59]. 

3 Результаты

Курган 4, погребение №3. Череп (рис.2) принадлежал мужчине в возрасте 40-45 лет, долихокранный, характеризуется большим на границе с очень большим значением признака продольным, малым поперечным и очень большим высотным диаметрами мозговой коробки. Лоб среднеширокий. Лицо очень узкое, высокое, средне профилировано на верхнем и хорошо на нижнем уровне, по указателю – лептен. Орбиты очень широкие (от mf), средневысокие, хамеконхные. Нос узкий, средневысокий, средневыступающий, лепторинный. На черепе отмечены следующие патологии: на затылке имеется button osteoma диаметром 1,1 см; поротический гиперостоз; следы воздействия холодового стресса (васкулярная реакция), а на верхней челюсти – прижизненная потеря зубов.

Рис. 2.Мужской череп из Кургана 4, погребения №3.

Fig. 2. Male skull from Kurgan 4, Burial №3.

Каменный ящик №8. Череп (рис.3) принадлежал мужчине, в возрасте 50-55 лет, долихокранный, характеризуется большим на границе с очень большим значением признака продольным, средним поперечным, большим высотным диаметрами мозговой коробки. Лоб широкий. Лицо широкое, высокое, средне профилировано на верхнем и хорошо на нижнем уровне, по указателю – мезен. Орбиты широкие (от mf), очень низкие, хамеконхные. Нос среднеширокий, высокий, сильно выступающий, лепторинный.

Рис. 3.Мужской череп из каменного ящика №8.

Fig. 3. Male skull from Stone box №8.

На лобной кости черепа имеется травма (рис.4.3) – овальное вдавление, размерами 0,6 х 0,5 см. Повреждение фиксируется довольно хорошо, глубина дефекта составляла до 2 мм. Следов воспалительного процесса или новообразованной кости не обнаружено. Признаки проникновения в полость черепа отсутствуют. Отмечается образование костной мозоли. Ранение было получено в результате удара тупым предметом, округлым в сечении. Травма имеет благоприятный исход. Повреждение на черепе можно охарактеризовать, как компрессионный перелом.

Из патологий на черепе можем отметить: os bregmaticum (рис.4.1), os lambdoidea (рис.4.2), поротический гиперостоз (рис.4.1), следы воздействия холодового стресса; на верхней челюсти — стертость, прижизненную потерю зубов.

Рис. 4. Патологии на мужском черепе из каменного ящика №8. 1 – Поротический гиперостоз и os bregmaticum; 2 – Os lambdoidea; 3 – Травматическое повреждение

(компрессионный перелом).

Fig. 4.Pathologies. Male skull from stone box №8. 1 – Porotic hyperostosis and os bregmaticum; 2 – Os lambdoidea; 3 – Traumatic lesions (compressive fracture).

Погребение №21. Череп (рис.5) принадлежал мужчине, в возрасте 50-55 лет, долихокранный, характеризуется очень большим продольным, средним поперечным и средним высотным диаметрами мозговой коробки. Лоб очень широкий. Лицо среднеширокое, средневысокое, хорошо профилировано на верхнем и на нижнем уровне, по указателю – мезен. Орбиты среднеширокие (от mf), очень низкие, хамеконхные. Нос среднеширокий, высокий, средневыступающий, лепторинный.

Рис. 5. Мужской череп из погребения №21.

Fig. 4. Male skull from Burial №21.

Из патологий на черепе следует отметить множественные button osteoma, диаметром от 0,3 до 0,8 см (рис.6.1), поротический гиперостоз, следы воздействия холодового стресса, а на нижней челюсти сильный абсцесс (рис.6.2), прижизненную потерю зубов (рис.6.3).

Рис. 6.Патологии на мужском черепе из погребения №21. 1 – Множественные button osteoma (остеоматоз черепа, возможно синдром Гарднера); 2 – Абсцесс;

3 – Прижизненная потеря зубов.

Fig. 6. Pathologies. Male skull burial №21. 1 – Multiple button osteoma (osteomatosis of skull, probably, Gardner syndrome); 2 – Abscess; 3 –Lifetime loss of teeth.

На черепе (рис.7.1) из могилы №2 – краниометрических измерений, к сожалению, не производилось, визуально, его можно определить, как долихокранный, узколицый, предположительно, каспийского антропологического типа.

Череп принадлежал молодой женщине, не достигшей 20 летнего возраста, вероятно, ей было 16-18 лет [Гаджиев, Кесаманлы 1977: 59-60].

Трепанационное отверстие расположено в центре лобной кости (рис.7.1), оно имеет четырехугольную форму (рис.7.2), с почти равными сторонами (22-24 мм) [Гаджиев, Кесаманлы 1977: 60]. К сожалению, череп из могилы №2 был, вероятно, утерян и мы не имеем возможности, повторно, осмотреть и сфотографировать края трепанационного отверстия.

 Д.В. Гаджиев и Г.П. Кесаманлы, исследовавшие череп из могилы №2 отмечают, что на поверхности лобной кости имеются насечки, идущие от углов четырехугольного отверстия. Представляя собой первоначальные линии разреза, они не проникают глубже наружной компактной пластинки кости и позволяют выяснить способ производства трепанации. Прежде всего, характер насечек и краев отверстия показывает, что трепанация произведена металлическим предметом. Первоначально был нанесен левый продольный (по оси черепа) разрез, причем произведен он не в один прием, а многократными действиями.  От него проведен правый продольный разрез, в результате такой манипуляции был получен П-образный размер, и намеченный для удаления костный диск оставался связанным с лобной костью лишь спереди. Для облегчения удаления диска спереди произведен неглубокий разрез, который рассекал лишь поверхностную компактную костную пластинку, не проникая в полость черепа. В дальнейшем, продев металлическим предметом костный лоскут сзади, он был обломан. Лицу, производившему трепанацию, удалось вырезать кубической формы костный диск на довольно толстой лобной кости, не нанося каких-либо повреждений вокруг трепанированного участка. Рентгенограмма показала отсутствие травматических повреждений и видимых отклонений от нормального развития черепа, а также состояние краев отверстия позволяют считать, что трепанация была произведена посмертно с ритуальной целью, в частности, для получения костного амулета [Гаджиев, Кесаманлы 1977: 60].

Рис. 7.  1 — Женский череп из могилы №2 (по: Гаджиев, Кесаманлы, 1977); 2 — Следы символической трепанации (по: [Гаджиев, Кесаманлы 1977])

Fig. 7. 1– Female skull from Grave №2 (after: Gadzhiev, Kesamanly 1977); 2 – The traces of symbolic trepanation – after Gadzhiev, Kesamanly 1977

4 Обсуждение

Травматические повреждения на черепах и посткраниальных скелетах являются маркерами образа жизни [Алексеева 1997: 107]. Помимо этого, отмеченные на черепах следы воздействия холодового стресса (васкулярные реакции), следует отнести к таковым, учитывая то, что зимы в Хошбулаге достаточно суровые и по сей день.

Компрессионные переломы (а именно один из таковых отмечен на мужском черепе из каменного ящика №8) – это могут быть глубокие и не очень глубокие вдавления на поверхности черепа, затрагивающие наружный (компакту) и внутренний слой кости (диплое), имеют различную форму и глубину, по которым и судят об используемом для нанесения травмы оружии (это могла быть булава, клевец или праща). Исследователи отмечают, что эти повреждения наносятся твердым тупым предметом с ограниченно действующей поверхностью, круглым в сечении, овальной формы, квадратной или треугольной формы. При сильном ударе таким оружием образуются сквозные переломы (сквозные дефекты) и трещины, при несильном ударе — вдавленные переломы [Перерва 2013: 3]. Компрессионные (вдавленные) переломы характеризуются различного рода вдавлениями и вмятинами. В области таких переломов наружный компактный слой вдавлен в губчатый слой кости. При этом отмечаются отслоения внутреннего компактного слоя, а также наблюдаются сломы наружного кортикального слоя [Китов и др. 2019: 74].

Возможно, в качестве оружия, которым была нанесена мужчине из каменного ящика №8 травма, являлся предмет, похожий на тот, что был обнаружен в самом погребении, а именно — бронзовое навершие булавы, либо же другой – округлый в сечении.

По мнению ученых, наличие поротического гиперостоза на остеологическом материале может расцениваться как маркер патогенной интоксикации, который приводит к анемии в детском и подростковом возрастах [Перерва 2015: 57-58]. Причины возникновения — многофакторные, имеют средовой, социально-экономический и культурный характер. Прежде всего, это паразитарные заболевания, инфекционные болезни, болезни нарушения обмена веществ (рахит, цинга), недостаточное и несбалансированное питание, появление производящего хозяйства, переход к животноводству и увеличение плотности населения, распространение паразитарных инвазий. Причинами высоких частот признаков анемий частые, достаточно длительные периоды голодания, гельминтозы, несбалансированное питание. Способ ведения хозяйства, ориентация в диете на молочные, мясные и другие продукты животного происхождения также могли инициировать появление различного рода зоонозов [Перерва 2015: 58]. Учитывая образ жизни обитателей Хошбулагского яйлага в изучаемое время, и климатические условия среды обитания, все эти факторы «имеют право на жизнь». 

Как было указано выше на мужском черепе из кургана 4, погребения №3 и мужском черепе из погребения №21 отмечены остеомы.

В научной литературе, остеома — это вид доброкачественной опухоли, образующейся на костях. Существует две теории возникновения остеом: из остатков эмбрионального хряща или из периоста зрелой кости. Считается, что развитию остеом способствуют: травмы, переохлаждение, воспаление и перенесенные инфекции, некоторые заболевания (ревматизм, подагра, сифилис), генетическая предрасположенность [Остеома..].

В зависимости от расположения остеомы у человека могут наблюдаться различные симптомы. В случае с мужчиной из кургана 4, погребения №3, у которого остеома отмечена на затылочной кости, то у него, возможно, были – частые головные боли, эпилептические припадки, а у мужчины из погребения №21 множественные остеомы на лобной кости – головные боли, ухудшение памяти, повышение внутричерепного давления, судороги [Остеома..].

Обычно остеомы одиночные, а множественные (остеоматоз черепа) наблюдаются лишь при синдроме Гарднера [Веснин, Семенов 2002: 11].

Синдром Гарднера – генетически детерминированное заболевание, характеризующееся сочетанием полипоза толстой кишки с наличием остеом и различных опухолей мягких тканей, был назван в честь американского генетика, впервые его открывшего в 1951 г. [Черниковский и др. 2020: 47].

При синдроме Гаднера наблюдается остеоматоз – множественные доброкачественные опухоли костей скелета [Черниковский и др. 2020: 47]. Для пациентов с Синдромом Гарднера наиболее характерно поражение плоских костей, из которых кости черепа являются наиболее частой локализацией [Черниковский и др. 2020: 48]. Одним из признаков синдрома Гарднера являются также и потеря зубов [Baldino et al. 2019].

Возможно, множественные остеомы на черепе и прижизненная потеря зубов у мужчины из погребения №21 – являлись симптомами этого наследственного заболевания – синдрома Гарднера. Следует отметить, что синдром Гарднера не выявлен пока что на краниологическом материале, столь древнего времени, как эпоха поздней бронзы-раннего железа, имеются лишь клинические случаи его описания в медицинской практике.

Как было указано выше на черепе женщины из могилы №2 отмечено трепанационное отверстие, осуществленное, вероятно, в ритуально-символических целях.

Ритуальная/символическая трепанация была зафиксирована на территории Азербайджана в эпоху поздней бронзы-раннего железа на черепах из погребений в жальнике «Культового кургана» (№36) и на черепе из могилы 6, кургана №1 в долине р. Гянджачай, но способ ее был совершено иной (прижигание) [Кириченко 2022: 80-81], чем в Хошбулаге.

Ритуальная трепанация отмечена и на разрушенном черепе из кургана №4 «Пашатепе» (из раскопок Э. Реслера в 1901 г.), на котором имелись отверстия на лобной и теменной костях [Гаджиев, Кесаманлы 1977: 55].

На территории Южного Кавказа в эпоху поздней бронзы-раннего железа также были обнаружены черепа со следами ритуально-символической трепанации [Худавердян 2015; Худавердян и др. 2019].

Заключение

Мужские черепа из Хошбулага были объединены нами в одну серию, которая долихокранная, характеризуется очень большим продольным, малым поперечным и большим высотным диаметрами мозговой коробки. Лоб широкий. Лицо среднеширокое, на границе средним и больших величин признака по высоте, средне уплощенное на верхнем и хорошо профилированное на нижнем, по указателю – лептен. Орбиты широкие (от mf), невысокие, хамеконхные. Нос узкий, высокий, средневыступающий, лепторинный.

Мужские черепа из Хошбулага, в целом, обнаруживает сходство с антропологическими материалами синхронного времени с территории Азербайджана из некрополей Заямчай (Шамкирский район), Товузчай I, Товузчай II (Товузский район), Шамкирчай (Шамкирский район), погребений с сильно скорченными костяками из Мингечаура, в которых преобладает каспийский антропологический тип. Относительно, присутствия метисного антропологического типа (каспийский+кавкасионский, зафиксированного, вероятно, у мужчины из погребения по типу «каменный ящик» №8), то он зафиксирован в исследуемое время, в погребениях эпохи поздней бронзы – раннего железа долины р. Гянджачай (Гёйгёльский район).

Каспийский антропологический тип представлен на территории нашей республики во все исторические периоды, начиная от эпохи мезолита и вплоть до современности [Кириченко 2020: 169]. Что же касается метисных форм (каспийский + кавкасионский), то они также отмечены на территории Азербайджана с периода среднего каменного века и до наших дней [Qasımova 1997]. Антропологические материалы из Хошбулага принадлежали автохтонному населению Азербайджана периода поздней бронзы – раннего железа. Патологии, выявленные на черепах из Хошбулага, соответствуют образу жизни и окружающей среде пространства обитателей яйлага. Впервые был зафиксирован, возможный, синдром Гарднера на краниологическом материале с территории Южного Кавказа.

ЛИТЕРАТУРА

1 Алексеев В.П., Дебец Г.Ф. Краниометрия. Методика антропометрических исследований. М.: Наука, 1964. 128 с.

2 Алексеева Т.И. К оценке травматических повреждений на скелетах древнего человека // Российская археология. 1997. 4. С. 107.

3 Бужилова А.П. Древнее население (палеопатологические аспекты исследования). М.: ИА РАН, 1995. 189 с.

4 Бужилова А.П. Палеопатология в биоархеологических реконструкциях // Бужилова А.П., Козловская М.В., Медникова М.Б. Историческая экология человека. Методика биологических исследований. М.: Старый Сад, 1998. С. 87–146.

5 Веснин А.Г., Семенов И.И. Атлас лучевой диагностики опухолей опорно-двигательного аппарата. Часть 1. Опухоли скелета. СпБ: Невский диалект, 2002. 182 с.

6 Гаджиев Д.В., Кесаманлы Г.П. Трепанация черепа в Азербайджане в древности // Азербайджанский медицинский журнал. 1977. 12. С. 54–61.

7 Кесаманлы Г.П. Археологические памятники эпохи бронзы и раннего железа Дашкесанского района. Б.: Агридаг, 1999. 180 с.

8 Кириченко Д.А. Палеоантропология Азербайджана (VII в. до н.э.–V в. н.э.). Б.: «Apostrof-A». 2020. 208 с.

9 Кириченко Д.А. Антропологические материалы из «Культового кургана» (Азербайджанская Республика) // Археология евразийских степей. 2022. №1. С. 74–85.

10 Китов Е.П., Хохлов А.А., Иванов С.С. Боевые травмы у ранних кочевников «савромато-сарматского» облика как отражение социально-политической обстановки в степной полосе Евразии в VI-II вв. до н.э. // Stratum plus. 2019. №3. С. 169–180.

11 Медникова М.Б. Трепанации у древних народов Евразии. М.: Научный мир, 2001. 304 с.

12 Остеома // https://oncology-spb.ru/zabolevaniya/drugie-lokalizatsii/osteoma. Дата обращения: 25.11.2022.

13 Перерва Е.В. Травматические повреждения средневекового населения Водянского городища (по антропологическим материалам христианского некрополя) // Концепт. 2013. №11. С. 1-9.  http://e-koncept.ru/2013/13235.htm. Дата обращения: 25.11.2022.

14 Перерва Е.А. К вопросу о палеопатологических особенностях у сарматов IV–I вв. до н.э. с территории Нижнего Поволжья и Нижнего // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия. 4. История. Регионоведение. Международные отношения. 2015. № 5(35). С. 53-66.

15 Худавердян А.Ю. Трепанированные черепа из погребений эпохи поздней бронзы и раннего железного века с территории Армении // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2015. 2 (29). C. 115–127.

16 Худавердян А.Ю., Енгибарян А.А., Оганесян А.А. Трепанации у населения Армении II-I тыс. до н.э. // Научные ведомости Белгородского Государственного Университета. 2019. Выпуск 46. 1. C. 5–19.

17 Черниковский И.Л., Коробков Д.Н., Саванович Н.В., Черников Д.А., Мельников П.В., Гаврилюков А.В. Синдром Гарднера (краткий обзор литературы и клиническое наблюдение) // Тазовая хирургия и онкология. 2020. Том 10 (2). С. 47–52.

18 Aufderheide A.C., Rodriguez-Martin C. The Cambridge Encyclopedia of Human Paleopathology. New York and Cambridge: Cambridge University Press, 1998. 478 p.

19 Baldino M.E., Koth V.S., Silva D.N., Figueiredo M.A., Salum F.G., Cherubini K. Gardner syndrome with maxillofacial manifestation: A case report // Spec Care Dentist. 2019. 39 (1). P. 65–71.

20 Brothwell D.R. Digging up Bones: The Excavation, Treatment and Study of Human Skeletal Remains. London: British Museum (Natural History), 1972. 196 p.

21 Buikstra J.E., Ubelaker D.H. Standards for data collection from human skeletal remains: proceedings of a seminar at the Field Museum of Natural History, organized by Jonathan Haas. Arkansas archaeological research series. 44. Indianapolis: Western Newspaper Company, 1994. 206 p.

22 Kəsəmənli H.P. 1962-ci il Xaçbulaq arxeoloji ekspedisiyasının hesabatı. Bakı: 1962. 67 s.

23 Kəsəmənli H.P., Cəfərov H.F. 1971-ci ildə Xaçbulaqda tədqiq edilmiş son tunc dövrü qəbirləri // Azərbaycan SSR Elmlər Akademiyasının xəbərləri. Tarix, fəlsəfə və hüquq seriyası. 1974. №3. S. 73–83.

24Lisowski F.P. Prehistoric and early historic trepanation / Diseases in Antiquity: A Survey of the Diseases, Injuries and Surgery of Early Populations (D. R. Brothwell and A.T. Sandison eds.). Springfield: C.C. Thomas, 1967. P. 651–672.

25 Martin R., Saller K. Lehrbuch der Anthropologie in Systematischer Darstellung, mit Besonderer Berücksichtigung der Anthropologischen Methoden. Bd. I. Stuttgart: Fischer, 1957. 518 p.

26 Ortner D.J., Putschar W.G.J. Identifcation of Pathological Conditions in Human Skeletal Remains. Washington: Smithsonian Institution Press, 1981. 479 р.

27 Qasımova R.M. Azərbaycan xalqının etnogenezi paleoantropoloji və antropoloji (somatoloji) materiallar əsasında. Baku: 1997. 55 s.

28 Smith M. Mortal Wounds The Human Skeleton as Evidence for Conflict in the Past. Barnsley: Pen & Sword Books Ltd, 2017. 290 p.

29 Ubelaker D.H. Human Skeletal Remains. Excavation, Analysis, Interpretation. Chicago: Adline Publishing Company, 1978. 116 p.

30 Waldron T. Paleopathology. Cambridge: Cambridge University Press, 2008. 298 p.

REFERENCES

1 Alekseev, V.P., Debets, G.F. 1964. Kraniometriia. Metodika antropologicheskikh issledovanii (Craniometry.Anthropologic Research Technique). Moscow: “Nauka” Publ. (in Russian).

2 Alekseeva, T.I. 1997. In: Rossiiskaia Arkheologiia (Russian Archaeology), 4, 107 (in Russian).

3 Buzhilova, A.P. 1995. Drevnee naselenie: paleopatologicheskie issledovaniia (Ancient Population: Paleopathological Studies). Moscow: “Institute of Archaeology, Russian Academy of Sciences” Publ. (in Russian).

4 Buzhilova, A.P. 1998. In: Buzhilova, A.P., Kozlovskaia, M.V., Lebedinskaia, G.V., Mednikova, M.B. Istoricheskaia ekologiia cheloveka. Metodika biologicheskikh issledovanii (Historical Ecology of Humans: Methodology of Biological Research). Moscow: “Staryi sad” Publ. (in Russian).

5 Vesnin A.G., Semenov I.I. 2002. Atlas luchevoi diagnostiki opukholei oporno-dvigatelnogo apparata. Chast 1. Opukholi skeleta (Atlas of radiation diagnostics of tumors of the musculoskeletal system. Part 1. Tumors of the skeleton). Sankt-Petersburg: “Nevskii dialekt” Publ. (in Russian).

6 Gadzhiev, D.V., Kesamanly, G.P. 1977. In: Azerbaidzhanskii meditsinkii zhurnal (Azerbaijan Medical Journal), 12, 54–61 (in Russian).

7 Kesamanly, G. P. 1999. Arkheologicheskie pamiatniki epokhi bronzy i rannego zheleza Dashkesanskogo raiona (Archaeological Monuments of the Bronze and Early Iron Ages in Dashkesan District). Baku: “Agridag”Publ. (in Russian).

8 Kirichenko, D.A. 2020. Paleoantropologiya Azerbajdzhana (VII v. do n.e.–V v. n.e.) (Paleoanthropology of Azerbaijan (VII century BC – V century A.D.). Baku: “Apostrof-A”Publ. (in Russian).

9 Kirichenko, D.A. 2022. In: Arkheologiia Evraziiskikh Stepei (Archaeology of the Eurasian steppes), 1, 74–85 (in Russian).

10 Kitov, E.P., Khohlov, A.A., Ivanov, S.S. 2019. In: Stratum plus. Archaeology and Cultural Anthropology, 3, 169–180 (in Russian).

11 Mednikova, M. B. 2001. Trepanatsiia u drevnikh narodov Evrazii (Trepanation Practices by the Ancient Peoples of Eurasia). Moscow: “Nauchnii mir” Publ. (in Russian).

12 Osteoma. In: https://oncology-spb.ru/zabolevaniya/drugie-lokalizatsii/osteoma. Date of request: 25.11.2022 (in Russian).

13 Pererva, E.V. 2013. In: Koncept. Scientific and methodological electronic journal, 11, 1-9. http://e-koncept.ru/2013/13235.htm. Date of request: 23.11.2022 (in Russian).

14 Pererva, E.V. 2015. In: Vestnik Volgogradskogo Gosudarstvennogo Universiteta. Seriya.4. Istoriya. Regionovedenie. Mezhdunarodnye otnosheniya (Science Journal of Volgograd State Universit. Seria.4. History. Regional studies. Foreign relations.), 5 (35), 53–66 (in Russian).

15 Khudaverdyan, A. Yu. 2015. In: Vestnik arkheologii, antropologii i etnografi i (Bulletin of Archaeology, Anthropology and Ethnography), 29 (2), 115–127 (in Russian).

16 Khudaverdyan, A. Yu., Engibaryan, A. A., Oganesyan, A. A. 2019. In: Nauchnye vedomosti Belgorodskogo gosudarstvennogo universiteta. Istoriya. Politologiya (Belgorod State University Scientifi c Bulletin History Political Science,), Vol. 1, issue 46, 5–19 (in Russian).

17 Chernikovskiy, I.L., Korobkov, D.N., Savanovich, N.V., Chernikov, D.A., Melnikov, P.V., Gavrilyukov, A.V. 2020. In: Tazovaya Khirurgiya i Onkologiya (Pelvic Surgery and Oncology), 10 (2), 47–52 (in Russian).

18 Aufderheide, A. C., Rodriguez-Martin, C. 1998. The Cambridge Encyclopedia of Human Paleo-pathology. New York and Cambridge: Cambridge University Press (in English).

19 Baldino, M.E., Koth, V.S., Silva, D.N., Figueiredo, M.A., Salum, F.G., Cherubini, K. 2019. In: Spec Care Dentist, 39(1), 65-71 (in English).

20 Brothwell, D.R. 1972. Digging up Bones: The Excavation, Treatment and Study of Human Skeletal Remains. London: British Museum (Natural History) (in English).

21 Buikstra, J.E., Ubelaker, D.H. 1994. Standards for data collection from human skeletal remains proceedings of a seminar at the Field Museum of Natural History, organized by Jonathan Haas. Arkansas archaeological research series. 44. Indianapolis: Western Newspaper Company (in English).

22 Kəsəmənli, H.P. 1962. 1962-ci il Xaçbulaq arxeoloji ekspedisiyasının hesabatı. Baku. (in Azerbaijani).

23 Kəsəmənli, H.P., Cəfərov, H.F. 1974. In: Azərbaycan SSR Elmlər Akademiyasının xəbərləri. Tarix, fəlsəfə və hüquq seriyası, 3, 73-83 (in Azerbaijani).

24 Lisowski, F.P. 1967. In: D. R. Brothwell and A.T. Sandison (eds.). Diseases in Antiquity: A Survey of the Diseases, Injuries and Surgery of Early Populations. Springfield: C.C. Thomas, 651–672 (in English).

25 Martin, R., Saller, K. 1957. Lehrbuch der Anthropologie in Systematischer Darstellung, mit Besonderer Berücksichtigung der Anthropologischen Methoden. Bd. I. Stuttgart: Fischer (in German).

26 Ortner, D., Putschar, W.G.J. 1981. Identifcation of Pathological Conditions in Human Skeletal Remains. Washington: Smithsonian Institution Press (in English).

27 Qasımova, R.M. 1997. Azərbaycan xalqının etnogenezi paleoantropoloji və antropoloji (somatoloji) materiallar əsasında. Baku. (in Azerbaijani).

28 Smith, M. Mortal Wounds The Human Skeleton as Evidence for Conflict in the Past. Barnsley: Pen & Sword Books Ltd. (in English).

29 Ubelaker, D.H. 1978. Human Skeletal Remains. Excavation, Analysis, Interpretation. Chicago: Adline Publishing Company (in English).

30 Waldron, T. 2008. Paleopathology. Cambridge: Cambridge University Press (in English).